– Духи, я не могу принять такой драгоценный подарок. Это часть твоего прошлого.

– Я – солдат, и вся моя жизнь – один долгий военный поход. Мне будет спокойнее, если память о моей матери останется в надежных руках.

Шорох дождя и стук капель по зонту заглушали все звуки, и девушка сомневалась, что ее было слышно. Но Вей Шен услышал. Он стал еще на шаг ближе. Она видела в его глазах отражения лагерных огней, чувствовала тепло дыхания. От него пахло лошадью и хвоей, совсем как в дзюкайском лесу, на окраине которого стоял Синий дворец, ее родной дом, где Кайсин провела всю жизнь. Юноша казался таким родным, таким близким. Таким… настоящим.

– Прошу, возьмите его. Кайсин.

Расстояние между ними сокращалось. Это пугало. Интриговало. Будоражило. Она больше ни о чем не думала. Не могла. Сердце бешено колотилось. Оно вот-вот вырвется из груди! От жара по шее побежали капельки пота. Что происходит?

Она… не должна. Так нельзя. Это предательство. Слишком быстро.

Но ведь так хотелось!

Его губы были совсем рядом!

Он был ближе, чем ему позволено. И дальше, чем ей хотелось. Ее словно пленили, окутали чарами. Аура Вей Шена стремительно темнела, становилась обжигающей.

Еще один миг, и…

Буревестник в руках вдруг встрепенулся и забил лапками. Кайсин вздрогнула и быстро отстранилась. Мысли вновь пришли в движение, и она с ужасом осознала, что едва не совершила самый страшный из проступков. Девушка учащенно дышала, будто после подъема в гору. Ее трясло, но не от холода.

Ей было страшно.

Кайсин с трудом взяла верх над чувствами и просипела.

– Я не могу. Прости.

Вей Шен бросился на колени перед ней.

– Это вы простите, госпожа. Молю вас. Я не имел права. Ваша… ваша красота, она… покорила меня. Извините меня!

Он зарылся лицом в траву. Кайсин попыталась его успокоить, но вдруг услышала топот множества ног.

– Тише! – шикнула она и обернулась.

Невдалеке со стороны лагеря по склону спускалась группа легионеров с лампами и оружием в руках. В центре процессии виднелась фигура, над которой держали зонты несколько слуг. Этот грузный мужчина отличался ото всех, и перепутать его с кем-то было невозможно.

– Тейтамах, – процедила Кайсин.

– Советник магистра? О духи! Пригнитесь, госпожа!

Они затаилась в траве, укрывшись широкими полями зонта. На короткое время их убежище превратилось в островок тепла среди холодного моря дождя. Все это казалось дивным приключением, ребячеством. Шалостью. Кайсин одернула себя. Они далеко не дети, и окружают их совсем не добрые родители. Если их поймают, то наказание будет суровым. Девушка была уверена, что ей ничего не сделают, но вот Вей Шена могла ждать страшная кара.

Отряд евнуха проследовал мимо в сторону реки. Неровный желтый свет лишь мельком скользнул по краю зонта. К счастью, никто не заметил двух спрятавшихся молодых людей. Когда опасность миновала, Кайсин поднялась и решительно посмотрела на друга.

– Тебе нужно уйти.

– Но… я… – опешил Вей Шен. – Я вас чем-то расстроил, моя госпожа?

– Нет, – Кайсин покосилась на быстро удаляющиеся огоньки ламп. – Нет-нет. Я буду рада увидеть тебя снова, но прошу, сейчас нам пора расстаться.

– Хорошо, как скажете, – юноша поклонился и перед тем, как уйти, улыбнулся еще раз. – Я уже жду новой встречи.

Девушка рассеянно кивнула.

– Я тоже. Спасибо за зонт. Я буду беречь его.

– Доброй вам ночи.

Вей Шен взял Хэйседу под уздцы и растворился в стене дождя. Кайсин постояла еще немного, уговаривая себя не делать того, что задумала.

Не вышло.

Убедившись, что осталась одна, девушка развернулась и побежала следом за Тейтамахом. Она боялась запнуться или поскользнуться, намокшие полы платья прилипали к ногам, и даже зонт угрожающе потрескивал под тяжестью воды. Но Кайсин не останавливалась, пока не примчалась к каменистому берегу реки. Она едва не выскочила на свет, так много огней здесь было. Быстро спрятавшись среди камышей, она убрала зонт и прижала птицу к груди, чтобы та ненароком не выдала ее.

С берега доносился тягучий голос Тейтамаха. Евнух медленно прохаживался взад-вперед, чем доставлял слугам с зонтами немало хлопот. Его воины выстроились в две шеренги позади, держа высоко над головой масляные лампы. Кажется, ливень их совсем не смущал. Воды ручьями скатывалась по широкополым шляпам и черным доспехам, но солдаты были неподвижны, отчего напоминали каменные изваяния.

Кайсин высунулась чуть дальше из укрытия и разглядела группу вооруженных мужчин, спускавшихся с причаленной возле берега крупной джонки. Эти разительно отличались от воинов Нефритового легиона. Они были одеты как попало, в какие-то лохмотья, и напоминали промокших и побитых псов. Кажется, среди них виднелись раненые, обмотанные бинтами и повязками.

Тейтамах угрожающе поднимал трость и что-то кричал, но из-за дождя Кайсин не могла расслышать ни единого слова. Зато когда евнух отошел в сторону, ей удалось разглядеть вожака этой странной банды. Молодой, в многочисленных ссадинах и синяках, он пытался спорить с прислужником мага. Его лицо казалось смутно знакомым, но из-за застилавшего взор дождя было трудно что-то разобрать.

Кайсин протерла глаза от набежавшей воды и охнула.

Она узнала его.

Это был тот самый головорез, напавший на нее на рынке Лояна незадолго до свадьбы. Бывший друг Лю и Жу Пеня. Как же его звали?

– Хай Зу, – ответила она сама себе. – Что он тут делает?

Долго ждать ответа не пришлось.

Свет упал на рукава его одежды, где на левом плече красовалась небрежно завязанная зеленая повязка.

– О духи…

Тейтамах вдруг остановился и уставился на заросли камышей у воды. Он что-то сказал, и несколько солдат из его процессии направились к укрытию Кайсин. Позади вдруг послышался шум сминаемой травы.

Чья-то теплая ладонь обхватила ее руку. Кайсин узнала знакомое торопливое дыхание.

– Скорее, моя госпожа. Они не должны вас увидеть!

Это была Мэйсу.

Воссоединение

– …отныне и вовек мы – одно целое.

Лю разлепил глаза и слабо пошевелился.

Он лежал на куче тряпья, брошенной поверх старых циновок, там же, где провел последние пару недель. День ото дня ему становилось лучше, но во время редких бесед с Ши-Фу тот говорил, что выздороветь не удастся никогда. Сердце Лю, терзаемое чарами и слившееся воедино с осколком зеркала, до конца дней будет мучить его, и исправить это уже не получится.

Каждый раз, просыпаясь после долгих кошмаров, Лю прокручивал в голове все, что стряслось с ним с момента знакомства с Кайсин. Он постепенно начинал забывать ее лицо. Стоило напрячь память, и все мысли заволакивало непроглядной пеленой, будто кто-то нарочно не давал ему вспомнить чистоту ее голубых глаз, черноту длинных гладких волос, магнолиевый запах кожи.