Хуан Джун услышал, как скрипят от напряжения его зубы. Ему не хотелось идти дальше. Сколько раз он ступал так, в неизвестность, где его ждали одни лишь враги и угроза мучительной смерти?

Не счесть.

И все же он осторожно прошел внутрь. Единственная комната выглядела пустой и небогатой. На небольшой глиняной печи у входа догорала свеча. На потолке покачивалась короткая цепь с пустым подсвечником, на котором висела высушенная козья шкура. В темном углу, отвернувшись лицом к стене, на невысокой кровати лежал пожилой худощавый мужчина в простых поношенных одеждах.

Убедившись, что в доме больше никого нет, Хуан Джун кашлянул, да так громко, что спящий мужчина подскочил на кровати. Спросонья он вскрикнул и вжался в самый угол, завидев огромного воина с перекошенным от шрама лицом.

– К-кто вы, господин? – пропищал он.

– Князь Ма Тэн сказал, что ты его связной, – пропустив вопрос мимо ушей, заговорил Хуан Джун. – Мне нужна твоя помощь.

Мужчина хлопал глазами. Ему явно было тяжело поверить в то, что незнакомец, облаченный в цвета Императора, узнал про его секрет. Он учащенно закивал.

– В-вы… вы говорили с ним?

– Мы виделись три недели назад, когда подписывали мирный договор.

– Так это были вы!

Хуан Джун еле заметно кивнул.

– Он подписал мирный договор, обещал сложить оружие и прекратить мятеж.

– Он так и поступил, господин, – мужчина чуть успокоился, вылез из угла и сел на край кровати. – Мне пришли вести с востока о том, что зеленые повязки распущены.

– Тогда как ты объяснишь, – Хуан Джун сдвинул брови и выдвинул челюсть вперед, отчего шрам исказил его лицо, превратил в яростную ужасающую маску, – нападение отряда одаренных стихиями монахов с зелеными повязками на Императора сегодня ночью?

– Ч-что? Монахи? Отряд?

Вернув меч в ножны, Хуан Джун прорычал:

– Ты хочешь, чтобы я повторил?

– Нет-нет, господин! – сжался мужчина. – Но… этого не может быть! В городе только один монах, старейший и уважаемый глава ордена Семи ветров. Прочим монахам запрещено покидать пределы обители.

– Откуда ты знаешь?

– Он сам сказал мне, господин. Я знаком с ним. Его зовут Ши-Фу, он жил у меня несколько недель. Он никогда бы не привел сюда своих братьев, даже призови их на войну сам князь Ма Тэн. Это просто невозможно!

Хуан Джун долго смотрел в его лихорадочно бегающие глаза. Мужчина испуган. Он в смятении и не говорил всей правды, но не врал. Что не означало, что он не ошибается, отметил про себя воин.

– Ты. Ты стекольщик? – он наклонился к мужчине. Тот отчаянно продолжал кивать. – Как твое имя?

– Т-тин Т-тей… господин…

Воитель выпрямился, положил ладонь на рукоять меча и прожег испуганного собеседника взглядом.

– Итак, Тин Тей. Где мне искать этого Ши-Фу?

Хуан Джун сжал челюсти, чтобы унять дрожь.

Бывают моменты, когда необходимо сделать шаг в неизвестность. Переступить через завесу тени, отбросив все то, что довлело над тобой. Сродни прыжку в озеро или реку: ты не знаешь глубины, но прыгать нужно, ведь назад пути нет. И в этот момент тобою овладевает страх.

Хуан Джуну уже доводилось прыгать в омут.

И не раз.

Но никогда ему еще не было так страшно, как сейчас.

Жизнь, каковой ее представляют все люди, делится именно на такие моменты: до прыжка и после. Это незримая граница, рубеж, шрам, что делит все на прошлое и настоящее. Когда ты собираешься с духом, чтобы сделать этот важный и, пожалуй, самый важный шаг, все остальное становится незначительным.

Что до будущего?

Будущее сокрыто за предрассветными облаками. Никому не дано узнать, что грядет. Будущее – результат действий в настоящем. Последствия наших выборов, ошибок, несбывшихся надежд или осуществившихся мечтаний.

«Я сам творю будущее», – подумал Хуан Джун, в очередной раз потирая рубец на лице.

Он окинул взглядом своих воинов, занявших позиции в начале и конце улицы, и долго рассматривал сгусток теней за кустами акации, где притаился императорский шаньди. Чутье кричало от отчаяния, билось в истерике, предупреждало, что от этого зловещего воителя нужно ждать беды. Правитель привлекал таких, как он, только в крайних случаях и только чтобы решать самые серьезные проблемы.

Или если необходимо от кого-то избавиться…

Что ждет меня там, за завесой тени? Встречу ли я смерть от рук заговорщиков и бунтарей? Или найду того, кого находить совсем не хочу?

Что мне делать?

Хуан Джун делал вид, что прислушивается к звукам, доносившимся со стороны покосившегося, полуразрушенного дома в конце глухого тупика. Мыслями же он вновь унесся на двадцать лет назад, в белоснежные горы близ Бао Дин. Туда, где закончилась его прежняя жизнь и началась новая. В то место, в котором он потерял себя, но вновь обрел верного друга и наставника.

Генерал-Буря.

Си Фенг.

Величественный, доблестный и благороднейший из всех, кого Хуан Джун знал. Этот человек спасал жизни других людей, не жалея собственной. Три лезвия его копья и штормовой стяг стали символом чести и славы Империи.

Если нельзя было положиться на него и его честность, то нельзя и ни на кого во всем мире! Хуан Джун боялся, что найдет его. Он не знал, как поступить. Чувствовал, что он там, внутри, в этом доме в конце глухого тупика. Чувствовал сердцем, как ребенок, который издалека ощущает присутствие родителей.

Глубоко вздохнув, он дал знак подчиненным оставаться на местах и пошел по проулку к дому, на который указал стекольщик Тин Тей. Хуан Джун не стал выяснять, как простой торговец оказался связан с мятежным князем Ма Тэном. В другой раз он расспросил бы его подробно. Такой информатор мог бы пригодиться, но сейчас было не до того. Время поджимало. С восходом солнца он должен будет доложить в Императорский дворец об успехах поисков.

К сожалению или нет, но пока сообщить Хуан Джуну было нечего.

Слишком увлеченный мыслями, он не заметил, как тени за кустами акации ожили и последовали за ним.

Тупик оканчивался небольшим поворотом в крошечный дворик. Прежде чем войти, Хуан Джун отогнул давно высохшую пальмовую ветвь, что служила дому вместо стены, и заглянул внутрь. Он увидел мужские фигуры. Первый, небольшой и жилистый, лежал на соломенной подстилке. Второй, огромный и крепкий, спал совсем рядом с первым. В тени, в самом углу слабо шевелился еще один мужчина. Его было почти невозможно рассмотреть, однако от его образа веяло чем-то знакомым.

Хуан Джун тихо сглотнул и крепче сжал рукоять меча.

Он прибыл в нужное место и теперь безумно не хотел идти дальше. И все же он сделал этот шаг сквозь завесу, разделявшую прошлое и настоящее. Он оказался в тихом тесном дворике. В самом центре располагался очаг с давно остывшим котелком. Из-за невысокой ограды со стороны соседнего брошенного хозяйства свисали длинные пышные ветви старого вяза. В воздухе пахло душистым табачным дымом. Со стороны моря доносились тихие и далекие всплески волн.

Тяжело было представить, что тут вообще кто-то мог жить. Узкие шаткие ступени вели к проходу в дом, где вместо дверей висело грязное полотно. Хуан Джун нерешительно потянулся, чтобы отодвинуть закрывавшую взор тряпку, но вдруг вздрогнул и отдернул руку.

Сердце стучало, вытанцовывая бешеный ритм. Горло пересохло, шрам начал пульсировать тихой стонущей болью.

– Дзюнь юй тебя побери… – прошептал он. – Я не хочу, чтобы там был ты…

Он снова потянулся к полотну.

– Так, может, и не стоит заходить туда, хе-хе.

Хуан Джун едва не подпрыгнул. Он резко развернулся, выставив перед собой меч, и начал озираться по сторонам в поисках противника, но так никого и не увидел.

– Кто здесь?

– Я! Хе-хе.

– Покажись!

Ветви вяза затряслись, и с дерева на землю спрыгнул старик. Босой, облаченный в желтую монашескую рясу, с седой бородой и кустистыми бровями. Его глаза были белы, как молоко. Хуан Джун потряс головой, чтобы развеять наваждение, однако это оказалось правдой.